Северный Кавказ сквозь столетия. Наима Нефляшева

Дайджест онлайн-дискуссии "Коронавирус на Северном Кавказе: медицина или политика?". Часть II.

Как работают мечети

Албогачиева обратила внимание спикеров, что есть люди, вынужденные не соблюдать  карантинные мероприятия. «Это самая незащищенная часть населения, вынужденная покидать свои дома, чтобы выполнять ритуалы, связанные с похоронно-поминальной обрядностью для местного населения. Речь идет о мюридах различных тарикатов. Ингушские похороны всегда многолюдны, и в кругу ритуала зикра от 40-100, а иногда и больше, мюридов. Можно себе представить, что в каждой семье есть пять и более членов семьи. И каждый из участников зикра, придя домой, может заразить всю семью этим ужасным вирусом. С первых дней пандемии Абдурахман Мартазанов муфтий Ингушетии (умер в числе первых после начала эпидемии), собрал имамов мечетей и ученых-алимов и сообщил о необходимости самоизоляции. Он призвал не совершать коллективную пятничную молитву в соборных и квартальных мечетях, а совершать этот ритуал у себя дома».

Магомедов: «В Дагестане работа мечетей и выполнение обрядов разнятся от села к селу и от города к городу. Часть людей не верит в болезнь, а другая верит. Независимые мечети и общества в основном сразу закрыли мечети и запретили проводить какие-либо массовые мероприятия. Мечети, подконтрольные ДУМД, не закрылись и не запретили массовые мероприятия. Правда, в последнее время в связи с массовыми заражениями и недовольством людей выпущены дополнительные рекомендации, чтобы не посещали мечети».

Свадьбы и похороны в условиях пандемии

Дзеукожев:  «При организации похорон в новых условиях необходима просветительская работа со стороны религиозных деятелей республики, в том  числе и через социальные сети».

Бекмурзиев: «По регламентации свадеб, похорон в Ингушетии были решения духовенства, но, к сожалению, практика несильно изменилась. Причина в том, что власти не идут на контакт с духовенством и многими общественными институтами». 

Чухарова: «В Северной Осетии продолжают расписывать людей, которые подали заявления еще до пандемии. Сотрудники ЗАГСа пытаются уговорить их перенести свадьбы на более поздний срок, но не все на это соглашаются. Рестораны и кафе закрыты, но некоторые проводят торжества и без них. На похороны люди тоже продолжают ходить. Конечно, о социальной дистанции там речь не идет. Стоит отметить, что некоторые СМИ перестали публиковать извещения о 40-дневных и годовых поминках». 

Курбанова: «В Чеченской Республике Глава Рамзан Кадыров взял под личный контроль проведение похорон (присутствуют исключительно только ближайшие родственники), свадьбы и личные торжества отменены. Случаи нарушения режима пресекаются с использованием всего арсенала ресурсов и полномочий. На дорогах патрули дежурят круглосуточно».

Проблемы медицины в регионе  

Увайсов рассказал, что к помощи организации «Монитор пациента» «обращались очень многие врачи, но главная их проблема, что они хотят получить анонимную помощь. Они скрывают проблему, тем самым, подставляя как своих коллег, которые открыто говорят о ней, так и тех врачей, которые заболели и, возможно, умрут».  

Хакуашева: «На оснащение в период эпидемии в КБР  было закуплено 11, 5 тыс. респираторов. У нас есть горячая линия, на которую может позвонить каждый нуждающийся в помощи. Плохо то, что закрыли парки и скверы. Я врач по первой специальности, и понимаю, как важен свежий воздух и солнце для иммунитета и профилактики ОРЗ. Вместе с тем, особенность менталитета наших жителей такова, что при встрече коммуникации избежать практически невозможно».

Бекмурзиев: «В огонь были брошены медики, они составляют треть от всех заболевших. В Ингушетии защитные средства у медиков появились, когда общественность и меценаты начали закупать и передавать их в медучреждения. Все эти проблемы свойственны всем регионам СКФО. В очередной раз всплыли проблемы в медицине, увеличились жалобы и медперсонала, и пациентов, которые в привычном формате власть пытается направить на  самих же жалобщиков через подконтрольные СМИ, обвиняя их во вредительстве или сведении счетов. Официальная статистика не показывает реальной картины по числу инфицированных, летальных исходов и числу лиц, подключённых к ИВЛ». 

Какие проблемы обнажила пандемия на Северном Кавказе?  

Богатырев: «Главная проблема, которую обнажают пандемия и карантинные меры, это отсутствие доверия граждан к представителям власти. Не верят и не доверяют. Именно отсюда столько слухов о всемирном заговоре, об обмане властей, снова преследующих свои корыстные цели, о подкупе врачей и т.д. Люди готовы как угодно истолковать слова и действия властей, только не в их прямом смысле. Так они приучены этой же властью».

Стародубровская: «Ситуация вокруг эпидемии выявила дефицит в регионе хорошего образования и отсутствие критической массы образованных людей. Именно образование помогает в первую очередь принять жизнь во всей ее сложности».

Чухарова: «Мы с коллегами запустили сайт, мониторящий подобные случаи - "Неочевидные жертвы коронавируса". Сейчас практически не осталось сфер, в которых не вскрылись те или иные проблемы. Вскрылось, что многие преподаватели не в состоянии пользоваться дистанционным обучением. Берем малый бизнес - далеко не везде можно договориться об отсрочках по аренде и кредиту. Берем зоопарки - в частных вообще теперь нечем кормить животных».

Абдулхаликов считает, что «пандемия ярко обнажила кризис федерализма в части прав и эффективности региональных властей, которые отучились (или которых отучили) эффективно и быстро реагировать, а даже если бы и хотели, для этого нет ресурсов».  

Сиражудинова:«Пандемия обнаружила, в первую очередь, несостоятельность многих региональных властей, которые оказались не способными управлять ситуацией; медицинских чиновников, которые вместе с властями разворовывали бюджет. Они умудрились и сейчас воспользоваться ситуацией. Проблема вскрыла полицейский произвол и злоупотребления. Нищету народа и уязвимое экономическое положение. А также тотальное и опасное недоверие народа к власти и даже друг к другу».  

Дзеукожев: «В стране чувствуется неустойчивое состояние из-за наложившихся друг на друга проблем: пандемии, экономического кризиса из-за рухнувших цен на энергоресурсы, политическая нестабильность. Долгие годы правления Путина привели к жесткой централизации власти, не предполагающей иметь на местах инициативных руководителей. Вот все это в комплексе и обнажила пандемия короновируса».

Бекмурзиев: «Пандемия вскрыла очевидные проблемы в Ингушетии, это продолжающееся в той или иной форме противостояние власти и муфтията и многими представителями общественного сектора. Власть, не опирающаяся на общество, не инициирующая открытое и уважительное отношение с ним, не способна эффективно противостоять более или менее значительным угрозам. Ситуация требует значительной мобилизации человеческого, интеллектуального, духовного, профессионального ресурса. Пандемия показала, что федеральная власть продолжает бездумно и поверхностно принимать отчеты. Отсутствие в регионе эффективного менеджмента в целом и в медицинской сфере. Минздрав показал себя непрофессионально и безответственно. Отказ властей Ингушетии от контрольной функции за соблюдением карантинных мер, плохая подготовка и обеспечение медучреждений и персонала привели к худшему сценарию развития». 

Хакуашева: «В сложившейся ситуации сразу стали очевидными деструктивные меры по оптимизации учреждений здравоохранения, особенно в селах. Можно было бы избежать вспышек вирусной инфекции в районах республики, если было бы возможно их сразу изолировать. Но предпринимать такие меры можно лишь в случае самодостаточной медицины на местах.  Важны профилактории, которых было много в советское время. Давно исчезла санпросветработа, важная для повышения уровня населения в этом отношении».

Будет ли повторение Владикавказа в других регионах Кавказа? 

 Стародубровская: «Любая сложная ситуация создаёт возможность политических манипуляций - разные политизированные группы используют ее в своих интересах. Не предполагаю, что владикавказский сценарий будет повторяться. Во-первых, на остальном Кавказе сторонники возвращения в СССР не столь сильны. Во-вторых, опасность становится все более очевидной, и люди скорее будут выступать против плохой медицины, недостаточной поддержки, а не с отрицанием вируса в принципе».

Дзеукожев: «Как будет развиваться ситуация в других республиках Северного Кавказа после событий в Северной Осетии зависит во многом от уровня предпринимаемых мер региональных властей в деле сглаживания последствий эпидемии, более эффективной адресной помощи нуждающимся гражданам, общей политической ситуации в России. Наконец, важны и действия центральной власти: какую позицию она займет в деле устранения кризиса - пассивно-выжидательную или окажет значительную помощь обычным людям на Северном Кавказе».   

Бекмурзиев: «Власти зачастую живут в параллельном мире, построенном на своей ложной статистике и картине, которую транслируют через СМИ. Народ живет в другом мире, где он один со своими проблемами и постоянным попранием прав и свобод. На мой взгляд, акция во Владикавказе была позволена властями, они не стали отключать мобильный интернет, мешать людям собраться. В данных условиях они могли просто останавливать людей на улицах».

Чухарова: «Необходима  работа с населением.  Люди не знают ни про продуктовые наборы, ни про другие виды помощи. В каждом районе есть администрация, есть депутаты - они должны быть на виду.  Тогда повторных митингов не будет. Иначе же словами "власть ничего не делает" подменяется факт "я не знаю о том, что делает власть".

 Богатырев: «Любая самоорганизация общества требует лидеров - неформальных, харизматичных, авторитетных. В кавказском, как, впрочем, и в общероссийском общественном поле таких очень мало. Обладающие таким потенциалом маргинализованы и вытеснены на обочину общественно-политической жизни. Отсутствие лидера очевидно показали владикавказские события, и по той же причине сценарий подобных событий не приведет к значимой самоорганизации общества».