Владикавказ. Там, где тепло и сыро.
"Объединение или отъединение?" моя колонка в газете "Слово".
открываю для себя новые горизонты. на этот раз молодежная газета при министерстве культуры республики "Слово". газета, которую я кажется никогда в жизни даже не держал в руках. но когда оттуда позвонили, почему-то сразу согласился. вообще-то, в последнее время отказался сразу от нескольких предложений, пусть и небольших, но все же, писать решительно ничего не хотелось. а вот предложение от "Слова" как ни странно поломало напавшую на меня апатию и растерянность перед последниим событиями и я написал этот небольшой текст.
так это выглядит в сегодняшнем номере, а еще ниже сам текст, неотредактированный. он не сильно отличается, но ради интереса выделил жирным выкинутые из текста фразы.
Объединение или отъединение?
У Альбера Камю есть рассказ про художника, попадающего в творческий кризис. В конце рассказа художник закрывается в мастерской на несколько дней, не есть и не пьет, только трудится над новым полотном. В итоге, от истощения он падает в обморок, на шум врываются его друзья и смотрят на полотно. В центре чистого холста лишь одно слово, но и оно написано таким мелким подчерком, что и не разобрать – то ли «объединение», то ли «отъединение».
В Осетии я так часто слышу про объединение, что это слово стало уже отталкивать меня. Впервые я услышал призыв «объединяться, чтобы выстоять» на новом кладбище в Беслане, кажется 7 сентября 2004 года. Это тогда звучало очень пафосно и громко, и возможно было сказано искренне, чтобы поддержать убитых горем людей, но последовавшие затем события показали, что единения не случилось. Потом были еще теракты, и каждый раз кто-нибудь, будь-то официальное лицо или просто какой-нибудь интернет-пользователь, твердил про объединение, которое нам всем необходимо. Много таких слов прозвучало и после трагической гибели Шамиля Джигкаева.
Думаю, пришло время задуматься о том, что это вообще такое и почему оно никак не наступает.
Осетинский народ разобщен и пассивен, и громкие призывы к объединению скорей лишь скрывают эти проблемы, нежели действительно пытаются их решить. Еще ни разу я не слышал ни от кого из говорящих что же это такое – объединение народа. Вокруг чего, вокруг какой идеи или в каком месте это должно происходить? Я просто не понимаю значение этих слов, которыми нас просто кормят после каждого трагичного случая в республике. Пока я вижу, что функционально это служит исключительно лишь для успокоения народа, но никак не для реального объединения.
Хотя я могу и вспомнить случаи, когда оно действительно случалось. Я, например, во время бесланских митингов помню одного немолодого мужчину, который приезжал из Ногира поддержать своим участием пострадавших, потому что считал, что Беслан это трагедия всех осетин. Но и тогда находились люди, которые говорили, что таким здесь не место. Видимо, считали, что требовать справедливого расследования теракта дело исключительно бесланцев. Еще я помню как мы с коллегами около года назад собирали подписи в поддержку избитого в Цхинвале до полусмерти главного редактора газеты «XXI век» Тимура Цховребова. Это было реальным моментом объединения, на моей памятии североосетинские журналисты вообще коллективно от себя ничего не инициировали. Но и тогда нашлись люди, которые не подписали обращение. Видимо считали, что их личные разногласия важней жизни человека.
В итоге, несмотря на эти попытки, все это получается как в рассказе Камю, только, к сожалению, с буквой «Т» вместо «Д». Выходит, что «Беслан» – дело бесланцев, «Электроцинк» - дело тех, кто с ним воюет, а журналистов бьют заслуженно, ибо нечего...
Так вот, пытаясь думать об этом я не нашел для себя ответа, как должно происходить это объединение, но одна мысль кажется мне верной - объединение это пытаться говорить правду. Объединение это быть активным в поисках правды. Объединение это подвергать сомнению, и в первую очередь то, что ты сам вроде бы знаешь. Это тоже звучит слишком обще, но это все, что я здесь могу сказать. Это мое слово в газете «Слово»))