Перенос насилия в Ингушетию?

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

26 июня 2003 года в Москве прошла пресс-конференция Правозащитного центра "Мемориал": "Нормализация" в Чечне, "стабильность" в Ингушетии: обстрелы, "зачистки", "исчезновения".

В пресс-конференции участвовали: Дмитрий Грушкин, сотрудник ПЦ "Мемориал", только что вернувшийся из Чеченской Республики; Наталья Эстемирова, сотрудница Грозненской приемной "Мемориала", Александр Черкасов, сотрудник ПЦ "Мемориал", Москва.

Как подчеркнули выступавшие, в июне этого года в Ингушетии в местах компактного проживания вынужденных мигрантов начались "зачистки" в их классической, характерной для Чечни форме.

На протяжении "второй чеченской войны" Республика Ингушетия оставалась относительно безопасным регионом, где боевые действия и "специальные операции", за редким исключением не велись.

В сентябре 1999 г. президент Ингушетии Руслан Аушев, единственный из региональных лидеров, не выполнил приказ генерала Владимира Шаманова и не перекрыл выход в республику вынужденных мигрантов из Чечни.

В Ингушетии бежавшие от бомбардировок, обстрелов и "зачисток" мирные жители чувствовали себя в относительной безопасности. К зиме 2000 г. население республики практически удвоилось за счет мигрантов из Чечни, однако усилиями международных гуманитарных организаций и республиканских властей удалось избежать гуманитарной катастрофы.

Реакция ингушского руководства на отдельные инциденты с участием федеральных силовых структур была резкой и недвусмысленной. Предпринимавшиеся федеральным центром с конца 1999 г. попытки инициировать принудительное возвращение вынужденных мигрантов в Чечню также не получали поддержки со стороны ингушских властей.

В итоге с 2000 года численность вынужденных мигрантов в Ингушетии оставалась на уровне 150 тысяч человек. К тому моменту вся территория Чеченской Республики была занята федеральными войсками, но конца "контртеррористической операции" видно не было.

Федеральное командование объясняло это не порочностью избранной тактики - отвечать террором на террор, но причинами в буквальном смысле внешними: тем, что боевики якобы скрываются за пределами Чечни, в Панкисском ущельи и в Ингушетии.

"Силовики" требовали расширения "зоны контртеррористической операции" на Ингушетию. Президент республики Руслан Аушев - очевидное препятствие на этом пути - в конце 2001 года ушел со своего поста под давлением федерального центра. Тут же на территории республики начались "адресные спецоперации" в отношении вынужденных мигрантов, после которых задержанные люди, как и на территории Чечни, исчезали. Всего таким образом пропали без вести несколько десятков человек.

Кроме того, с начала лета 2002 года, после заключения соответствующего соглашения между лояльными Москве руководителями Ингушетии и Чечни, Зязиковым и Кадыровым, была предпринята попытка возвращения всех вынужденных мигрантов из Ингушетии в Чечню, в зону проведения "контртеррористической операции". Правда, к началу 2003 года стала очевидна нереальность этих планов.

Проявившаяся к настоящему времени вполне отчетливо тенденция - перенос насилия во всех формах на территорию Ингушетии.

Несмотря на официальные заявления о стабилизации обстановки в зоне вооруженного конфликта на Северном Кавказе, налицо эскалация насилия за прошедшие после мартовского "референдума" недели. Достоянием широкой общественности стали унесшие десятки человеческих жизней террористические акты, но это - лишь надводная часть айсберга. Продолжаются нападения на российских военных и милиционеров. "Исчезновения" людей, почти прекратившиеся за недели за две до голосования, возобновились с прежней интенсивностью пару недель спустя. Примета последних недель - горизонтальная эскалация насилия, перенос практики "зачисток" на территорию Ингушетии.