Северный Кавказ сквозь столетия. Наима Нефляшева
"Мулла ...непременно должен был участвовать в сражениях и в важных случаях быть впереди».О влиянии мусульманского духовенства и подготовке образованных мулл
Статистика о количестве духовных лиц и количестве мечетей на Северном Кавказе до 1917 года скупа. Тем не менее, известно, что в дореволюционном Дагестане было 1700 мечетей, 40 тыс. духовных служителей, тысячи духовных школ (данные историка Даниялова). В Чечне, как указывает историк Н.А.Смирнов, в 1837 году 310 мечетей, в Кабарде – 113 мечетей. В черкесских аулах Кубанской области, это уже мои собственные изыскания, по данным 1868 г. действовали 82 мечети, были также религиозные школы - на дому как у местных эфенди (мулл), получивших образование в Турции или Дагестане, так и у служителей культа из Османской империи. По переписи 1897 года у западных черкесов насчитывается 36 эфенди и мулл. В 1912 году в западночеркесских аулах Кубанской области насчитывается 123 мечети и два молитвенных дома.
Самую большую политическую роль духовенство играло в Дагестане. Акушинский кади в Дагестане был не только наивысшим духовным авторитетом, но и высшим должностным лицом своих джамаатов и союзов сельских общин в целом. Акушинский кадий являлся «первенствующим лицом», пользовался «исключительным народным уважением, решал с советом старейшин важнейшие общественные дела, управляя притом духовной властью», был верховным правителем, судьей и военачальником, по существу контролировал всю хозяйственную и общественно-политическую жизнь Акуша-Дарго, следил за соблюдением шариата, разбирал споры между отдельным обществами. Акушинский кади еще являлся и верховным арбитром в спорных вопросах, которые разбирали духовные и гражданские суды.
Как верховный главнокомандующий он собирал и возглавлял воинские силы при нападении внешних врагов и во время походов на другие владения, «назначал сотенных командиров и приказывал, по сколько человек должно быть с каждого двора идти на войну».
Роль и значение мусульманского духовенства на Северном Кавказе определялась не только его количеством, но и авторитетом среди населения, наличием судебной власти, грамотностью.
В реестре добродетелей духовных лиц у черкесов репутация доблестного воина имела едва ли не меньшее значение, чем репутация благочестивого эфенди. Знаменитый историк Кубанского казачьего войска, член-корреспондент Императорской Академии наук, Ф.А. Щербина писал: «Мулла…мог жить и отправлять духовную службу, где желал, но непременно должен был участвовать в сражениях и в важных случаях быть впереди». Немаловажным является тот факт, что некоторые эфенди проявили вершины доблести на поле боя, отстаивая независимость своей родины.
«Черкесы имеют к духовенству величайшее уважение, которое доставляет этому классу владычество над умами народа», - подчеркивал черкесский политик и росветитель XIX в. Хан-Гирей.
Интересны замечания, сделанные поручиком И.Бларамбергом, о фактической монополизации служителями культа всей сферы образования у черкесов в первой половине XIX в.: «Все их научные знания, ограниченные умением толковать Коран, сосредоточены в руках духовенства».
Были времена, когда имперская власть на Кавказе относилась к местным духовным лицам с недоверием, предпочитая прибегать к помощи мулл и муфтиев из Казани или из Крыма. Еще генерал Гудович обратился к Екатерине II с просьбой прислать на Кавказ муфтия из числа казанских духовных лиц, который бы смог уговорить кабардинское духовенство и народ принять новую систему судопроизводства, вводимую русскими властями. В 1834 году муфтием на Кавказе для суннитов был назначен казанский татарин Таджеддин-эфенди, однако авторитета и влияния среди горцев он не приобрел, вызвал резкую критику кавказского наместника Головина и под благовидным предлогом вскоре покинул регион.
Тема использования на Кавказе преданных России мулл из других регионов активно лоббировалась наместником М.С. Воронцовым. Он же был одним из авторов идеи открытия религиозных школ на Кавказе и подготовки лояльных мулл на местах.
В начале ХХ века государственные школы, в которых преподавали духовные лица, пользовались популярностью у населения. Фото из коллекции Самира Хотко
«Школы эти, -писал Воронцов, - оказываются для нас весьма полезными приготовлением способных мулл и кадиев, которые после расходятся по всему краю, с выгодою, что не только хорошо знают русский язык, но, по крайней мере, большей частью нам привержены и благодарны за воспитание. Нужда в муллах, особенно в Дагестане, так велика, что жители онога даже в местах, мало нам подвластных, принимают с радостью мулл из наших школ и посылают детей своих в оные для воспитания. На эти школы идут расходы из сумм для полезных предприятий в крае; по стараниям Ханыкова (Ханыков - известный русский востоковед, в конце 1840-1850-х гг. был чиновником МИДа, приставленным к Канцелярии наместника Кавказского М.С. Воронцова), расходы эти весьма умеренны и далеко не могут равняться с пользою этих заведений».
При Воронцове в Тифлисе было открыто два училища для суннитов и шиитов в 1847г, через два года еще шесть мусульманских школ – две, для суннитов, в Дербенте и Шемахе, по одной для шиитов – в Баку, Шемахе, Шуше и Елисаветполе. Во всех этих восьми школах, содержавшихся за счет средств, находящихся в распоряжении наместника и частных пожертвований, учились 586 учеников.