Владикавказ. Там, где тепло и сыро.
какую роль сыграли журналисты в расследовании теракта в Беслане?
какую роль сыграли журналисты в расследовании теракта в Беслане? – такой вопрос мне задали недавно, как человеку также посвятившему этой трагичной истории очень много времени в качестве журналиста.
если коротко мое мнение – журналисты в очень значительной степени повлияли на то, чтобы множество тёмных пятен истории бесланского теракта стали нам всем известны.
но наверно стоит говорить в отдельности о том как шло освещение теракта, и что происходило позже долгие годы, и происходит в общем-то до сих пор. ведь расследование по уголовному делу все еще длится, а пострадавшие все еще не соглашаются с официальной точкой зрения на произошедшее.
наверно, главным информационным противоречием тех трех дней было то, сколько все-таки заложников находятся в руках у террористов. как известно, официальные российские СМИ сообщали о 354 заложниках, и так и до самой развязки не признали другую точку зрения. в то время как журналисты негосударственных СМИ, со ссылкой на очевидцев, на простую логику подсчета, сообщали, что заложников может быть в районе тысячи человек. мне лично такую цифру назвала женщина у школы 1 сентября, которая провожала туда своих детей.
в том что, что цифры журналистов оказались верными, все убедились уже после кровавой развязки, но к сожалению, это уже никакой роли не имело. какую роль это могло играть ранее? такую, что если бы цифру не занизили в три раза, для всего мира эта история звучала бы в те дни в три раза громче. со всеми вытекающими последствиями. было бы в три раза больше внимания, в три раза больше нужно было продумывать каждый шаг...
сразу после теракта картина произошедшего еще толком не была ясна. был ясен только убийственный масштаб трагедии, а причины и многие детали были совершенно не ясны. и тогда журналисты сыграли свою важную роль. это, например, история с тубусами от огнеметов, брошенных на крыше пятиэтажки рядом со школой. это история с спешной зачистке спортзала школы от следов теракта, где к вечеру 4 сентября вычистили все абсолютно и открыли спортзал для свободного посещения.
я был в Беслане, когда вдруг кто-то из местных сообщил, что нашли пустырь, куда это все вывезли. мы сразу туда поехали и действительно увидели груду остатков из военной формы, противогазов, еще не пойми чего перемешанных в одну кучу, которая даже еще тлела на тот момент, хотя прошло немало дней. зачем это нужно было делать так спешно? неужели менее, чем за сутки, в спортзале были проведены все следственные мероприятия? загадка...
и множество других историй, о которых долго рассказывать.
так, постепенно стала вырисовываться картина произошедшего, весьма отличная от официальной версии. но окончательный вид эта картина стала получать во время судебного процесса по делу единственного выжившего террориста Нурпаши Кулаева. целый год шел открытый процесс в центре Владикавказа, во время которого каждый мог услышать шокирующие подробности происходящего в школе. собранные воедино эти показания, стали важнейшей информационной базой для, в первую очередь, действий пострадавших в теракте по поиску правды, для бесчисленных обращений в суды.
и сейчас местное журналистское сообщество не оставляет без внимания ни одно событие, сопровождающее затянувшееся расследование. но когда я задаюсь вопросом, была бы роль журналистов столь же значимой, случись нечто подобное сегодня, я уже не так уверен. время сильно изменилось, как мы все знаем. сравнивать 2004 год в России и 2020 нет никакого смысла. 16 лет назад гражданских свобод в стране было куда больше, в частности это касается свободы выражения мнения, свободы собраний.
так, например, мне трудно представить, чтобы подобный судебный процесс, который по сути превратился тогда в непрекращающийся поток обвинений в адрес местной и федеральной власти, был бы открытым для прессы.
негосударственные СМИ сыграли действительно большую роль в освещении и расследовании теракта в Беслане. и не надо думать, что они просто "гнались за сенсацией" или "делали деньги на крови", как обвинил меня как-то в те дни в Беслане один сотрудник правоохранительных органов. это все это сильнейшим стрессом и переживанием. я лично знаю двух западных журналистов, которые ушли из профессии после этого.
и если первой была молодая девушка, для которой это был первый подобный опыт, то вторым был опытнейший военный журналист, который, казалось, не знает что такое чувства. он написал мне потом, что это чересчур, и что он чувствует разочарование в человеке. и я, конечно, разделяю эти его чувства.
АЦ