Там, где тепло и сыро. Владикавказ Алана Цхурбаева

«Гайто Газданов? Нет, не слышали»

моя колонка для сайта регион15, к 110 летию со дня рождения Гайто Газданова.

«Гайто Газданов? Нет, не слышали»

Когда называешь человека редким именем, то обрекаешь его на кучу неприятных ситуаций в детстве. Твое имя непременно будут коверкать, придумывать из него разные производные, чтобы посмеяться и поиздеваться. Я прошел через это, будучи Аланом в Грузии. Поэтому, называя своего сына Гайто, поступал сознательно. Потому что позже, пережив все издевательства и набегавшись за своими обидчиками, ты начинаешь искать в себе то другое, непохожее на остальных, что есть в тебе кроме имени. Редкое имя становится небольшим толчком к тому, чтобы найти в себе другие редкости. Может их и не будет, но поискать все же стоит.

Но пока удивляться приходится только папе, то есть мне. Я и представить не мог, что вся эта огромная масса взрослых людей вокруг настолько безграмотна и отстала, чтобы не знать имя Гайто Газданова. Конечно, его можно не читать, но мне казалось просто невозможным даже не слышать о нем. Именно так, с полным непониманием восприняли эту новость практически все мои соседи, а потом и детские врачи в поликлинике, да и вообще множество случайных людей, встречающихся на пути маленького мальчика. «Гайто Газданов? Не, не слышали…». Я был крайне удивлен.

Писателя Газданова я полюбил не сразу, долго силясь прорваться через сложные синтаксические конструкции «Вечера у Клэр». Красивые, но настолько тяжелые, которые к тому же так сильно напоминали приемы Марселя Пруста, что я сдался и надолго отложил книжку, едва дочитав до конца. Но, к счастью, я сделал вторую попытку, и скажу честно, очень мало книг запомнилось мне так сильно, как «Ночные дороги» и «Призрак Александра Вульфа». Подлинный, ни с чем не сравнимый эстетический восторг, который заставили меня пережить эти два романа, запомнится мне до конца дней. После этого Газданов стал одним из моих самых любимых писателей, честных и правдивых, искренне не понимающих сути мироустройства и не боящихся смотреть в глаза абсурду и хаосу.

Один из лучших, если не лучший писатель первой волны русской эмиграции, и уж точно самый недооцененный. Кстати, будучи в том числе под его влиянием, я написал на пятом курсе один рассказ, который мне жутко нравился. Только финал в какой-то момент стал напоминать мне финал «Александра Вульфа». Но наша преподавательница по зарубежке успокоила: Газданов был ни при чем, я слизал все у Сэлинджера.

Я должен оговориться, что, называя сына Гайто, делал это не в честь писателя. Я вообще думаю, что называть детей в честь каких-то знаменитых людей не совсем правильно. Как будто ты навязываешь им чью-то судьбу. Просто мне действительно нравится это имя само по себе, его звучание, то, что оно редкое и звонкое. И, конечно, то, что оно осетинское. Да и на кæхц Гайто Цхурбаев выбрал деньги. Очень уж хочется, чтобы кто-то, наконец, в семье занялся другими вещами, кроме праздного поиска ответов на вечные вопросы. Но, судя по неутихающей любви к сказкам Корнея Чуковского, шансов не много…