Политическая география Южного Кавказа

Глубинные причины напряженной ситуации между Россией и Беларусью

Внешнеполитический фон

На протяжении последних лет, отношения между Россией и Беларусью постепенно выходили из равновесия. Эпизоды, когда взаимное непонимание выплескивалось в публичную плоскость, не были редки, а для российского руководства такой стиль общения неприемлем. Тем не менее, с ним мирились за неимением лучших альтернатив, а также исходя из неспособности создать основы для другой политики.

На протяжении последних полугода ситуация в Беларуси особенно напряженная. Коронавирус застал Лукашенко врасплох. Если до пандемии, Лукашенко вел тяжелый торг с Россией, где хотели повышения степени интеграции, то после начала пандемии, эти вопросы вдруг стали несущественными. С начала года Беларуси предрекали экономический спад, поскольку экономическая ситуация там уже на протяжении десяти лет далека от идеальной, а сейчас полностью пошла вразнос. А этот год еще и выборный – и вдруг выборы, которые уже больше 20 лет не имеют никакого значения в Беларуси, вдруг стали важным событием. Заметные акции протеста, множество оппозиционных кандидатов, массовая низовая активность – все, к чему Лукашенко вовсе не привычен.

Россия самоизолировалась и занялась собственными проблемами, а Лукашенко остался один на один со своими проблемами. Он категорически противился карантину и пошел по условно шведскому пути, чтобы не допустить экономического спада. Избежать спада, естественно, не удастся, но стоит отметить, что Минск и сейчас открыт и работает как авиационный хаб, в каковом качестве его и использовали, по фабуле российской стороны, 33 наемника из частной военной компании.

***

Белорусская элита в крайнем напряжении, потому что массовая интернетизация ведет к стихийной демократизации, экономический спад (по меньшей мере в соседних странах), накладывающийся на долгосрочную стагнацию, приводит к росту недовольства, а пандемия и невнятная реакция руководства страны – к повышению эмоционального фона. Тем более, что почти наверняка уровень смертности занижен на порядок, если не больше.

Острота отношений между российскими и западными элитами никуда не ушла, более того, пока нет причин, чтобы это произошло. США вступили с Китаем в отчаянную схватку за сохранение глобального доминирования, но и Россию в качестве противника никто воспринимать не перестал. Западный проект не предполагает, что у кого-то может быть альтернативная зона влияния, распространяющаяся вне его границ, а Россия не только претендует на это, но и выдвигает альтернативную, консервативную, модель социального устройства. В действительности, сколько-либо реалистичной альтернативой Россия в силу разных причин быть не может, но зону влияния все же иметь ей никто не разрешал, а поэтому на Западе предпочли бы видеть в Беларуси совсем другое правительство.

На Западе Лукашенко больше не примут, рубежной историей стало разоблачение по убийствам оппонентов Лукашенко в прошлые годы. Если в 2010 еще были такие обсуждения, то сейчас это просто невозможно. Россия тоже накопила большую историю раздражения на «главного союзника». В принципе, в России бы избавились от Лукашенко, но хороших альтернативных фигур там тоже нет. Но в России колебаться не будут в случае повторения в Беларуси украинского сценария или чего-то похожего. И поскольку Лукашенко уже подошел к черте, после которой российские власти больше не будут ему уступать и помогать, он начинает терять тот зазор многовекторности, который позволял ему оставаться на плаву на протяжении десятилетий. Если люфт предельно сократился с одной стороны, то надо пытаться расширить его с другой – и в феврале 2020 года Минск посещает госсекретарь США Помпео. Это не помогло смягчить ситуацию на российском направлении, да и искренность американской дружбы Лукашенко проверять не станет. На этом фоне проходят выборы, и в принципе Лукашенко больше никому не нужен.

Тупик экономической модели Беларуси

Оказавшись ненужным на внешнем контуре, Лукашенко столкнулся с серьезным дефицитом легитимности. Одним из обсуждаемых сегодня вопросов является то, признают или нет выборы в Беларуси иностранные партнеры. Но что не менее опасно – Лукашенко столкнулся и с дефицитом внутренней легитимности. По сути, экономическая модель Лукашенко себя исчерпала и больше не обеспечивает экономического роста. Если до 2008 года включительно, белорусская экономика росла быстро и достигла почти 61 млрд долл., то после 2008 года рост был минимальным. В 2019 году ВВП Беларуси составил 62.6 млрд долл., а с поправкой на инфляцию – меньше, чем в 2008 году. Реальный рост все-таки был, но в 2019 году ВВП Беларуси составил 105% от его же в 2011 году. При этом, нельзя исключать, что эта статистика завышена.

В действительности, Лукашенко строил «идеальный СССР», пытался не допустить приватизации экономики, допустил некоторый рыночный компонент, но не очень большой. В итоге идеальный СССР в Беларуси действительно создали, но точно так же, как и к концу 1970-ых гг. советская, к началу 2010-ых белорусская экономика пришла к тупику. Это неизбежно: советско-социалистическая модель имеет пределы роста и эффективности. Они почти были достигнуты в СССР к 1985 году (хотя минимальный потенциал роста еще сохранялся) и полностью исчерпаны в Беларуси на данный момент.

См. также: Позднесоветский кризис и далее. Почему Армения не смогла стать успешной экономикой.

Белорусский «идеальный СССР» подпитывался за счет неформальной поддержки России, выражающейся преимущественно в форме льготных поставок нефти (и ее реэкспорте, а также экспорте нефтепродуктов, переработанных в Беларуси), а также зарабатывании на российских контрсанкциях. С этим была еще одна проблема. Если для достижения ВВП в размере 60 млрд. нужна помошь (условно) в размере 4 млрд долл., то для достижения ВВП в 70 млрд. долл., нужно уже в год 4.5-5 млрд долл. Для обеспечения роста, степень подпитки должна расти. А это делать все труднее, поскольку в самой России экономика тоже не растет – и, соответственно, для достижения роста экономики Беларуси, России надо ограничивать свой рост, при том, что это становится все более проблематичным.

Реформировать эту систему (почти) невозможно: слишком много предприятий убыточны и зависят от дотаций. Если начать их приватизировать, многие «не впишутся в рынок», а делать это пока еще не совсем поздно Лукашенко не хочет. Для него это вопрос суверенитета.

Не растущая экономика не так критично, как экономика, не имеющая перспектив роста. В чем здесь разница? Существующие неурядицы в экономике можно считать конъюнктурным явлением, но, когда уже даже на будущее не просматривается экономический рост, это куда тяжелее воспринимается населением. По прогнозу МВФ, сделанному в октябре 2019 года, рост ВВП Беларуси пошел бы на снижение с 0.3% до -0.4% в период с 2020 по 2024 год. Разумеется, это не приговор – и не факт, что именно так все и было бы, не будь кризиса. Возможно, МВФ недооценивал потенциал роста белорусской экономики, но тем не менее, перспективы были довольно грустными.

Прозападные силы доминируют в оппозиции. Почему?

Из-за тупиковой ситуации в экономике оппозиция Лукашенко стала сильна как никогда. Вопрос не в том, насколько сильны антироссийские политические группы, принципиально они остаются такими же маргиналами, как всегда и были, хотя число сторонников у них больше, чем в прошлом. Вопрос в том, что сам Лукашенко себя исчерпал и многие, не видя внятного проекта будущего, идут за теми, кто против него. Против него может быть почти исключительно прозападная оппозиция.

Во-первых общий фон привлекательности Запада, его силы притяжения, причем совсем не только символического капитала и поддержки социальной, экономической и культурной модели, но и вообще политической инфраструктуры, продолжающей влиять на Беларусь, растет, особенно среди молодежи. Во-вторых, Лукашенко и его модель банально надоели людям. В Беларуси почти ничего не происходит интересного, повседневная жизнь не меняется и в большой степени представляет собой движение на работу и с работы, а альтернативы понятны. Урбанизированному обществу слушать про рост надоев не интересно. А именно на Западе победила городская культура (а не только город как экономическое и демографическое явление). В-третьих, Лукашенко всегда зачищает пророссийское поле от потенциальных оппонентов, потому что именно они несут ему наибольшую угрозу фрагментации его собственной политической платформы. Тем самым, в числе прочих, он приводит к сужению этого поля.

Лукашенко не то, чтобы как-то особенно жестоко подвергал репрессиям людей, имеющих пророссийскую ориентацию, прозападных кандидатов он репрессировал как минимум не менее интенсивно. Но Запад поддерживает людей, имеющих соответственную ориентацию несмотря ни на что. Западные правозащитники поднимают проблемы этих людей в западных СМИ, на Лукашенко оказывается давление на международном политическом уровне, все это институционально отстроено и системно действует вне зависимости от уровня отношений Беларуси, скажем с США и Германией. По меньшей мере, эти люди могут рассчитывать на иностранную поддержку, причем со стороны государств, имеющих сильную экономику и обладающих инструментами мягкой силой. Россия часто позволяла разменять своих сторонников на стабилизацию отношений, не имеет выстроенной сети неправительственных организаций и не умеет проводить медийную и политическую работу, если за таковую не принимать ор на шоу в федеральных телеканалах и регулярные части / наемников, оказывающихся то тут, то там.

А когда в Беларуси назначили послом России Михаила Бабича, Лукашенко испугался, что тот может стать ему альтернативой и потребовал убрать его. В итоге Бабич был «отправлен на повышение», но в Беларуси послом он был всего 8 месяцев. Бабич встречался с бизнесменами, оппозиционерами, культурными деятелями и так далее. В общем, делал все, что обычно делают американские послы, особенно, хорошие американские послы. И, конечно, американцы бы такого посла не убрали.

Есть и культурные особенности – люди, ориентированные на Россию, в большинстве случаев:

·         лояльны государству,

·         поддерживают СССР,

·         считают нынешний порядок умеренно приемлемым,

·         могут выбрать либо один, либо другой авторитарный режим (не имеют активной политической альтернативы),

·         старше по возрасту,

·         слишком легко могут уехать в ту же Россию в случае необходимости или желания.

Из всего этого вытекают различия в паттерне поведения сторонников союза с Россией и прозападных сил в Беларуси (как, собственно, и везде). Есть различия в культуре, есть и различия в системе, к которой они могут апеллировать. Авторитарная система предполагает, что человеку самому ничего делать не надо; ему надо лишь подчиняться, а власти все сделают "как надо". Что происходит в действительности, известно, и когда люди авторитарной культуры оказываются вынуждены действовать, начинается просто хаос, потому что к действенной самоорганизации они, чаще всего, не способны. Надо признать: демократия очевидно более прогрессивный режим политического устройства, чем авторитаризм. И в итоге также как монархии проиграли республикам 100-200 лет назад, сейчас авторитаризм проигрывает демократии или по крайней мере тому, что имеет соответствующие характеристики.

Помимо этого, существует и кадровый вопрос. Как уже сказано, в России есть проблема с проведением грамотной политической и медийной работы, что включает, но не ограничивается проблемами эффективности расходования средств или целеполагания. Проблема еще и в том, что в России банально мало хороших специалистов, очень мало людей на своих местах, многие продвигались по коррупционным схемам, в силу коммунистического прошлого, политологическая школа еще только развивается (то же относится к экономической и социологической), СМИ до сих пор в зачаточном состоянии, а собственная внешнеполитическая повестка толком и не сформулирована (и именно по этим причинам). В России не умеют ценить людей, ценить специалистов и людей, преданных своему делу.

А поскольку борьба все реже проходит на поле битвы (физические сражения), но все чаще на уровне нарративов (дискурсы, идеологии), мягкой силы, экономики, культуры, то есть, на еще дополитическом уровне, то необходимо обладать этими инструментами. В то, что Россия ими не обладает - не случайность и поражения на этом поле уже заложены в саму модель, и, если не меняется Россия сама, не может измениться и результат. Наглядный пример – невнятность политики в отношении Украины на протяжении 20 лет до 2014 года (как, собственно, и сейчас), а теперь и в отношении Евразийского союза. См. также: Уязвимость Евразийского союза в пост-пандемическом мире (26 июля 2020).

И тот факт, что это не между Великобританией, Австралией и США проблемные отношения, а между Украиной, Беларусью и Россией, это не случайность, а результат стечения именно этих обстоятельств. К вопросу о том, почему именно политико-экономическая модель России неэффективна, мы еще вернемся. И дело далеко не в банальном объяснении всех проблем через коррупцию. А предварительно я обращался к этой проблеме еще год назад: Миграционная проблема России. Иммиграция, демографический прогноз и политическая экономия власти (1 июня 2019)