Аналитики сочли прецедентным приговор волгоградскому патологоанатому

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Вину врачей в делах о медицинских ошибках сложно доказать, поскольку медицинские документы могут быть сфальсифицированы, заявили  руководитель "Монитора пациента" Зияутдин Увайсов и адвокат Сергей Куницкий. Президент "Лиги защиты врачей" Семен Гальперин назвал приговор патологоанатому Вадиму Колченко излишне строгим.

Как сообщал "Кавказский узел", суд в Волгограде 1 апреля приговорил патологоанатома Вадима Колченко к девяти годам колонии строгого режима, признав его виновным в подмене биологических образцов умершей при родах Елены Мачкалян, а также в получении взяток и хищении премий медработников. Две подчиненные Колченко приговорены к условному сроку. Строгий приговор волгоградского суда по делу о подмене внутренних органов умершей роженицы Елены Мачкалян стал следствием "ажиотажа вокруг дела" и будет обжалован, заявила адвокат патологоанатома Вадима Колченко. Вдовец Арам Мачкалян остался доволен решением суда.

Подобные дела чаще всего до суда не доходят, сказал корреспонденту "Кавказского узла" руководитель "Монитора пациента" Зияутдин Увайсов. "Потому что есть проблема с доказыванием. Вся проблема в том, что медицинская документация находится под контролем тех врачей, которые и отвечают за качество проводимых операций и других медицинских манипуляций. В результате они имеют возможность ее фальсифицировать. Простого и легкого доступа к получению меддокументации у людей нет, им надо писать запрос, его должны рассматривать. Сейчас установлено, что выдавать должны в течение суток. Но контроля за этим не ведется", - отметил он.

Довести дело о врачебной ошибке до приговора сложно. "Не хотят органы заниматься этим как положено. Если они начнут этим заниматься и будет создана структура, которая позволит это расследовать, то будет проще. В этом случае судили патологоанатомов за подмену органов, за смерть пациента такой большой срок не дадут", - заявил Увайсов.

Ключевым аспектом для выигрыша в таком деле является сбор доказательств, подчеркнул Увайсов. "Нужно, чтобы были доказательства, чтобы можно было их оценить. Но приговор, на мой взгляд, не самая важная вещь, главное – взыскание в гражданском порядке ущерба, который был причинен. Ущерб взыскать удается, но проблема в том, что суды пытаются уменьшить суммы морального ущерба. У нас есть несколько решений такого характера", - отметил он.

В Махачкале подан иск к медучреждению из-за испорченного облучателя лучевой терапии, в результате чего пострадала женщина. "Суд принял решение взыскании 400 тысяч рублей, мы недовольны этим, будем обжаловать, чтобы взыскать большую сумму", - сказал Увайсов.

Суды редко выносят оправдательные приговоры врачам, отметил волгоградский адвокат Сергей Куницкий. Приговор Колченко он назвал справедливым, поскольку, по его мнению, своими действиями патологоанатом скрывал другое преступление. "Безусловно, Мачкалян довел дело до конца, и это было его целью. Суд даст оценку действиям врачей перинатального центра. Судя по практике, 99 процентов, что это будет обвинительный приговор. Но качество предварительного следствия с каждым годом ухудшается. Однако система настроена так – если дело передано в суд, обвинение устоится. В редких случаях бывают оправдательные приговоры. В таких делах все решают эксперты", - подчеркнул адвокат.

Однако главное в делах по медицинской тематике - "воля правоохранительных органов", заявил Куницкий. "Потому что они сталкиваются с познаниями, которыми сами не обладают, не знают точно, есть ли состав преступления, процессуальная проверка может проводиться бесконечно", - добавил он.

Родственникам пострадавших от действий врачей сложно довести дело до суда, считает Куницкий. "Для этого нужны юристы, имеющие опыт в медицинских делах, знающих алгоритм, по которому нужно действовать. Ключевой аспект, чтобы добиться правды – это получить как можно больше доказательств и экспертных оценок. Убедить правоохранителей, чтобы они возбудили уголовное дело, могут только доказательства и эксперты, которые подтвердят, что прослеживается вина и есть причинно-следственные связи. Это сложно еще и потому, что люди не фиксируют объективные данные – документы, какие-то обстоятельства, очевидцами которых они были, хотя сейчас есть возможность фиксировать все на видео. В итоге впоследствии нерадивые медики могут подменить результаты и переписать медицинские документы. Сделать это несложно, потому что медицинские документы хранятся у медиков. У пациентов ведь нет на руках медкарты. В неоднозначных случаях нужно сразу фиксировать все обстоятельства", - отметил адвокат.

Патологоанатому Колченко суд вынес очень строгий приговор, заявил президент "Лиги защиты врачей" Семен Гальперин. "Это второе известное мне громкое дело патологоанатомов, первое – о так называемом "пьяном мальчике" (посмертный анализ крови сбитого машиной ребенка показал, что мальчик был пьян - прим. "Кавказского узла"), там патологоанатом получил полтора года условно, - сказал он. – При этом он признал вину. Там была задействовала целая организация. И чтобы они (врачи-патологоанатомы) в такой ситуации действовали самостоятельно – у меня большие сомнения. Как правило, такие решения принимаются на уровне как минимум горздрава, а, может быть, и регионального руководства. Все эти дела находятся под наблюдением", - сказал эксперт.

Уголовное преследование врачей за ошибки – это продолжение кампании, которая шла с 2014 года, хотя в 2020 году активность следственных органов в направлении преследования врачей за ошибки была снижена, подчеркнул президент "Лиги защиты врачей". "Было идеологическое направление, что врачи герои и спасают людей от эпидемии, следствию было как-то неудобно продолжать вот эти грязные дела. Сейчас эпидемия становится менее актуальной, появилась причина для возобновления преследования врачей. Причина в том, что население недовольно медицинской помощью. Преследование врачей началось, когда стали известны итоги реформы здравоохранения, оптимизации, уничтожения государственной медпомощи. После этого пошли массовые жалобы населения и нужно было найти виновных, но не среди тех, кто проводил оптимизацию, закрывал больницы и увольнял работников, а среди врачей. Начались уголовные дела по так называемым врачебным ошибкам", - подчеркнул он.

В Уголовном кодексе нет понятия врачебной ошибки, отметил Гальперин. "Чтобы привлечь врача к уголовной ответственности, каждый раз следователь проявляет чудеса изобретательности и привязывает события то к одной статье, то к другой. Жалобы на медработников, как правило, заканчиваются на этапе следствия, потому что выясняется, что никаких оснований для привлечения врачей к ответственности не существует, - указал Гальперин. – Но в 2018 году было осуждено порядка 200 медработников. Так что прецеденты уже есть. Было дело анестезиолога Пелипенко в Краснодарском крае, когда ребенок потерял руку. В конце концов погиб анестезиолог при очень странных обстоятельствах на этапе апелляции в Европейский суд", - напомнил эксперт.

Практически в каждом деле в отношении врачей можно найти коммерческие интересы тех или иных структур, которые участвуют в раздувании этих дел, отметил Гальперин. "Это всегда многосторонне и непросто. В цивилизованном мире ошибки врачей всегда разбирает медицинское сообщество, профессионалы. У нас в 27 городах в следственном комитете созданы отделы по борьбе с врачебными ошибками. Следователи обучились за несколько часов краткому курсу введения в медицинские знания и теперь принимают решения о том, прав врач или не прав. Когда-нибудь это станет одним из самых черных пятен в истории мировой медицины. Если мы хотим судить врачей за ошибки или ввести, как предлагал председатель Следкома России Александр Бастрыкин, статью о врачебных ошибках в Уголовный кодекс, то тогда нужно ввести в УК и статьи об ошибках в каждой профессии, и тогда все будет логично", - заключил эксперт.