Историки анонсировали переиздание восьмитомника о Кавказской войне

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Военный историк XIX века Николай Дубровин в своих работах сообщил уникальные сведения о Кавказской войне, но после революции 1917 года был незаслуженно забыт, рассказали "Кавказскому узлу" участники семинара, посвященного 180-летию со дня рождения ученого. Дубровин дал ценнейшие описания историко-культурного облика большинства народов Кавказа, пояснил адыгский ученый Самир Хотко.

19 декабря в Московском международном университете международных отношений (МГИМО) прошел научно-практический семинар по теме "Николай Федорович Дубровин - классик отечественного кавказоведения", посвященный юбилею историка. 8 декабря исполнилось 180 лет со дня его рождения.

Участники семинара напомнили, что генерал-лейтенант русской армии Николай Дубровин посвятил себя изучению русской военной истории и впервые описал на основании архивных материалов войну 1812 года, Кавказскую и Крымскую войны, передал присутствовавший на семинаре корреспондент "Кавказского узла".

В советское время труды Дубровина не переиздавались

Как писал о Дубровине военный историк Бескровный, он занимает особое место среди военных историков второй половины XIX века, не примыкая ни к одному из течений, определившихся в военно-исторической науке того времени, рассказал участникам семинара профессор МГИМО, доктор исторических наук Владимир Дегоев.

"Круг интересов Н. Ф. Дубровина обширен. Он занимается не только вопросами военной истории, но также истории дипломатии и внутренней политики России", - процитировал Бескровного Владимир Дегоев.

Он также отметил, что Дубровин был человеком универсальных взглядов и интересов. "Он не только военный историк, хотя его принято таковым считать. Но наряду с его исследованиями войны на Кавказе или Крымской войны, где он высказывал ряд непопулярных взглядов, не пропущенных цензурой, подвергая, к примеру, сомнению военные удачи Николая I и не сваливая неудачи на "плохих военачальников" типа Паскевича, Дубровин также создал панораму светской жизни Санкт-Петербурга, структуру русской повседневности в канун 1812 года. Кого только нет среди персонажей его хроник. Вплоть до биографии [одного из основателей Харьковского университета Василия] Каразина. Написал он и ряд работ о грузинских царях", - рассказал ученый.

При этом Николай Дубровин не вошел в число широко известных историков XIX века, в отличие от, например, Карамзина, Соловьева, Костомарова или Ключевского, пояснил корреспонденту "Кавказского узла" Владимир Дегоев.

"Дубровин стал фигурой умолчания. В течение многих десятилетий в советский период его труды, в том числе главная книга - "История войны и владычества русских на Кавказе", - не переиздавались. Но тем не менее фактография, материалы, собранные и изложенные впервые именно Дубровиным, использовались часто, но без ссылки на него", - пояснил он.

По его словам, сейчас находится "на завершающей стадии" переиздание 8-томной истории Кавказской войны, подготовленной Дубровиным. "Туда же будут включены и фрагменты некоторых других его работ", - уточнил Владимир Дегоев.

Непопулярность Дубровина может быть связана с его фамилией

Работы Дубровина, который умер еще до революции 1917 года, в советский период не переиздавались, вероятно, потому что его однофамильцем, а может быть, и родственником был Александр Дубровин, один из лидеров "Союза русского народа" (так называемых черносотенцев), предполагает другой участник семинара, доцент кафедры истории России XIX - начала XX веков исторического факультета МГУ Олег Айрапетов.

Александр Дубровин был известен в советское время как "враг революции и прогресса", пояснил свою версию ученый. "[Николаю] Дубровину просто меньше повезло, чем, к примеру, академику Бартольду. Вклад Дубровина в кавказоведение не меньше, чем вклад Бартольда в изучение истории ислама или истории Центральной Азии", - сказал он корреспонденту "Кавказского узла".

Дубровина можно считать классиком российской истории, поскольку с его участием были заложены "традиции, определенные штампы и стандарты", сообщил Олег Айрапетов.

"Они четко узнаваемы. Например, регионоведение. С чего начинал свои труды Дубровин и что за ним повторяют и все последующие историки: обзор региона исторического описания, его климат, рельеф, гидрография, этнографические данные. Отдельные главы, посвященные источниковедению и историографии. И не просто в философском осмыслении, а с конкретными сведениями об источниках информации. Читая исторические труды таких ученых, как Дубровин, наступает четкое понимание: что, когда и почему именно здесь произошло то или иное событие", - рассказал Айрапетов.

Российские колонизаторы на Кавказе не несли "бремя белого человека"

Айрапетов счел необоснованной позицию ученых, которые ранее критиковали Дубровина как апологета царизма. В русском кавказоведении и в Российской империи вообще не существовало высокомерия по отношению к другим народам, считает он.

"Что касается идеи "бремени белого человека" в русском кавказоведении, то вряд ли об этом уместно говорить. Разве есть кто-то, например, в русской литературе или поэзии, кто высказывал те же мысли, что Редьярд Киплинг? Нет, в русской литературе были Лермонтов, Бестужев-Марлинский, Толстой. Ничего похожего в отношениях к горцам как к недолюдям не было", - обосновал свое мнение ученый.

"Республики, ставшие независимыми, заявляют, что они были колониями Российской империи, и хотят очернить тот период. Но ведь благодаря ему они и появились на свет. Потому что границы их были очерчены именно в рамках бывших имперских территорий. Отношение России к своим подданным резко отличались от отношения Британии к колонизированным народам. Хотя, впрочем, и современная Индия обязана своим появлением британскому владычеству", - подытожил Айрапетов.

Российская империя напоминала скорее Индию, которая была британской колонией, согласился с коллегой участник семинара, сотрудник кафедры истории России XIX - начала XX веков исторического факультета МГУ Максим Шевченко.

"Российская империя напоминала не Британскую империю в целом, где белые англосаксы составляли господствующий слой, а скорее британскую Индию, столь же разноплеменную и разноязыкую. Где, условно, белые составляли саму верхушку, далее шли раджи из местных и множество каст и сословий, которые включали людей разных этносов и вероисповеданий. То есть в России все, в том числе и русские, были в той или иной мере подчиненными, подвластными", - пояснил корреспонденту "Кавказского узла" ученый.

Адыгский историк счел "ценнейшими" труды Дубровина

В работах Дубровина, особенно в его главном труде о Кавказской войне, присутствует "колониалистский дискурс", сказал корреспонденту "Кавказского узла" адыгский ученый, доктор исторических наук Самир Хотко, который не участвовал в семинаре.

"Странно было бы, если его там не было. Дубровин - человек своего времени, слуга государства, как он сам себя позиционировал. Для него ценность представляло только благо Российской империи", - сказал Самир Хотко.

Вместе с тем, по его словам, Дубровин отдавал должное качествам горцев. "Как военный историк он традиционно отмечает доблесть, самопожертвование горцев. Кроме того, в его книгах есть страницы, которые содержат информацию, важную для изучения и ментальности, и общественного строя, специфических черт северокавказского уклада", - пояснил адыгский ученый.

Дубровин "безусловно, выдающийся историк" и без преувеличения может считаться основоположником многих исторических представлений о народах Северного Кавказа, убежден Самир Хотко.

"Он не только использовал методы военной истории. Его привлекали в исследованиях далеко не одни военные события. Он также использовал методы исторической этнографии. Дубровин дал ценнейшие описания историко-культурного облика большинства кавказских этносов", - пояснил Хотко.

Он признался, что как историк "вырос на трудах Дубровина". "В советское время, да и сейчас он был почти недоступен широкой публике. Но еще во время учебы в моем распоряжении оказалась историческая брошюра, изданная в Краснодаре в 1927 году Обществом любителей истории Адыгейской автономной области с выжимкой из работ Дубровина о Кавказе под названием "Последний год борьбы Черкесии за независимость". Несмотря на то, что более трезвая и непредвзятая оценка Кавказской войны русскими историками произошла позднее, в конце XIX - начале XX века, это не делает менее ценными труды таких историков, как Дубровин", - подчеркнул Самир Хотко.

Отношение историков к уровню развития кавказских народов изменилось в XIX веке

Наряду с этим, у Дубровина, как и у более ранних историков, которые писали свои работы почти сразу после Кавказской войны, присутствует "занижение социально-экономического развития" кавказских народов, отметил адыгский ученый.

"Дубровин тоже придерживался штампа, который сложился до него, что горцы не имели развитого хозяйства, жили набегами и войной. При этом надо признать, что к XIX веку больших успехов у народов Кавказа в социально-экономическом развитии не было. Не было исторического времени для него. Вся жизнь горских народов проходила в сопротивлении внешним агрессорам", - сказал он. 

Ученый объяснил это тем, что Кавказ находился "на перекрёстке путей". "Отбиваться - основная черта горца. Они не очень задумывались над тем фактом, что уже к XVIII веку ситуация изменилась в корне. И кочевые государства в течение короткого периода сменились на империю европейского типа с передовой армией. Горцы продолжали вести себя так, как вели себя их отцы. С этим связан феномен Кавказской войны: воинственная наследственность, столкнувшаяся с мощной современной империей", - считает Хотко.

Но с другой стороны, по его словам, источники, рассказывающие об экономике кавказских народов, вводились в оборот уже к концу XIX века. "Например, тема "старых черкесских садов". На большом пространстве на северо-западе Кавказа, где когда-то жили адыги, прямо в лесах попадаются многокилометровые плодовые насаждения: яблони, груши, айва, алыча, орешник. По оценкам агрономов, это искусно привитые деревья и, несмотря на свою древность, до сих пор плодоносят", - пояснил ученый.

Военные историки сообщали уникальные факты о Кавказе

Несмотря на идейные и политические позиции Дубровина, его труды - ценный источник по истории народов Кавказа, особенно не имевших письменности, сказала корреспонденту "Кавказского узла" кандидат исторических наук, научный сотрудник Музея антропологии и этнографии (Кунсткамеры) в Санкт-Петербурге Макка Албогачиева, которая не принимала участия в семинаре в МГИМО.

"Военные историки были погружены в фактологию, ближе к народу, к тем событиям. Они очень хорошо описывали многие бытовые детали кавказских народов. Например, порой в них можно обнаружить названия и описания селений, о которых впоследствии ничего не известно", - рассказала она.

К тому же, по её словам, в источниковедении по истории Кавказа нового времени, в частности периода Кавказской войны, нет большого выбора. "Местных источников почти нет, так как большинство горских народов не имели письменности на своих языках. Многие этнографические и антропологические материалы, оставшиеся от русских военных историков, конечно, интересны. Но, используя этих историков, всё же необходимо выявлять и альтернативные источники для проверки их сведений", - отметила Албогачиева.