Представитель Мусы Алиева назвал доказанной вину силовиков в деле о пытках

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Родственники одного из полицейских, обвиняемых в пытках жителя Муцалаула Мусы Алиева, признавали, что силовик виновен, когда пытались примириться с потерпевшим. Противоречия в показаниях, на которые ссылается адвокат силовика, устранены следствием, а факт физического вреда установлен экспертами, сообщил представитель Алиева.

Как писал "Кавказский узел", житель селения Муцалаул Хасавюртовского района Муса Алиев в октябре 2019 года обратился к генпрокурору России с требованием взять под контроль расследование его заявления о пытках. По словам Алиева, силовики избивали его, пытаясь получить признательные показания в изнасиловании несовершеннолетней девочки. По делу о пытках были задержаны двое сотрудников отдела полиции по Хасавюртовскому району. 17 сентября должно было состояться заседание суда по делу о пытках Алиева, но судье был заявлен отвод, который был принят. Алиев находится под стражей. Бывшие полицейские, обвиняемые в пытках, находятся под домашним арестом - в последний раз суд продлил им эту меру пресечения  на один месяц 7 сентября.

Суд продлил домашний арест для полицейских, обвиняемых в пытках

Вопрос о мере пресечения для двоих полицейских Хасавюртовского РОВД, которые обвиняются в пытках жителя Мусы Алиева, рассматривался 16 октября в Хасавюртовском городском суде.

Заседание проходило с участием обвиняемых полицейских, которых доставили в суд из СИЗО, но потерпевшего не было. Представитель Алиева, руководитель "Комитета против пыток" Дмитрий Пискунов заявил о необходимости присутствия потерпевшего, однако судья решил провести заседание без него.

"Лучше, когда потерпевший имеет возможность лично высказаться по поводу того, какую меру пресечения применить к тем, кто нарушил его права, в данном случае - пытал его", - пояснил Дмитрий Пискунов корреспонденту "Кавказского узла". 

Прокурор заявил, что полицейских надо оставить под домашним арестом, так как причины избрания им такой меры пресечения всё еще актуальны. Пискунов напомнил, что ранее полицейские нарушали условия домашнего ареста и, в том числе, могут оказывать давление на потерпевшую сторону, на свидетелей, оказывать воздействие на ход уголовного дела, и попросил суд отправить обвиняемых в СИЗО. Адвокаты полицейских просили дать им подписку о невыезде. Судья согласился с позицией прокуратуры и оставил меру пресечения в виде домашнего ареста. 

По словам адвоката одного из обвиняемых Руслана Умаева, у его подзащитного трое детей, в том числе двое грудных, и ему необходимо их содержать. "Я обращаю внимание, что, когда избиралась мера пресечения в виде заключения под стражу, Верховный суд (Дагестана), исходя из материалов дела, данную меру пресечения отменял. 6 апреля Советский районный суд Махачкалы избрал меру пресечения в виде домашнего ареста как обоснованную, мотивированную, и эта мера пресечения была Верховным судом (Дагестана) оставлена без изменения, то есть мы исходим из того, что на тот момент это решение было законно и обоснованно", - заявил корреспонденту "Кавказского узла" Руслан Умаев. 

Он пояснил, что двое детей его подзащитного - годовалого возраста (они родились 14 октября 2019 года), и один ребенок страдает заболеваниями, лечение которых возможно только за пределами республики. "Мы исходим из того, что (при данных обстоятельствах) домашний арест - это жесткая мера пресечения. Других источников дохода, кроме того, что он получал заработную плату, мой подзащитный не имеет. Он сам должен кормить своих детей, а не просить подачки у родственников или кого-либо, но он не имеет права выйти из дому и исполнять возложенные на него и Конституцией, и Семейным кодексом обязанности по содержанию своей семьи. А это возможно только в случае избрания в отношении моего подзащитного меры пресечения в виде подписки о невыезде", - настаивает Умаев. 

Адвокат напомнил, что в течение более чем года его подзащитный "не допустил ни одного нарушения режима нахождения под домашним арестом". 

Юрист "Комитета против пыток" Абубакар Янгулбаев, который занимается делом о пытках Мусаева, не согласен с защитой обвиняемых, обращая внимание в том числе на то, что оба оперативника обвиняются в тяжком должностном преступлении. "Они не уволены и могут использовать служебные связи, чтобы уйти от уголовной ответственности. Ранее они как лично, так и через своих представителей (родственники, знакомые и иные лица) оказывали давление путем угроз и просьб с целью добиться от Мусы Алиева отказа от своих показаний. Кроме того, судебная практика в России практически всегда определяет обвиняемых в тяжком преступлении под самый строгий вид меры пресечения. Все вышеперечисленные причины в совокупности дают законное основание определить обвиняемых полицейских под стражу. Но тут судебная система, я полагаю, наиболее гуманно к ним относится из-за их служебной деятельности", - заявил корреспонденту "Кавказского узла" Абубакар Янгулбаев. Кроме того, один из обвиняемых по делу о пытках нарушал условия домашнего ареста, что документально подтверждено, отметил он.

Этот обвиняемый много лет проживает в  Хасавюрте в одной и той же квартире, но в решении суда было указано место его регистрации в селе Сулевкент, возразил адвокат Умаев. "После избрания меры пресечения он находился в Хасавюрте. А место регистрации у него в паспорте - село Сулевкент. И судья ошибочно указал Сулевкент. И когда его проверили в Сулевкенте, его там не было. Впоследствии допущенная с адресами оплошность была исправлена, и уже все домашние аресты были у него указаны по адресу в Хасавюрте", - рассказал Умаев, подчеркнув, что не является адвокатом этого обвиняемого, но знает ситуацию, потому что присутствовал на судебных заседаниях. "У [моего подзащитного] нарушений зафиксировано не было", - отметил он.

Жена Алиева пожаловалась, что ее не зовут на суды

Решение суда о продлении домашнего ареста бывшим силовикам будет обжаловано, сообщила корреспонденту "Кавказского узла" супруга Мусы Алиева Зульбика Шамсутдинова.

"Мы будем обжаловать их домашний арест, - заявила она. - Когда они на свободе, я не чувствую себя в безопасности". 

Женщина отметила, что о судах по вопросу продления меры пресечения для полицейских их никто не предупреждает. "За полчаса до суда звонят, сами там всё проводят, как хотят", - пожаловалась Зульбика Шамсутдинова.

Она отметила, что после пикета у здания Следственного комитета России в Москве, который она провела 11 августа, сотрудники федерального СК звонили в Хасавюртовский следственный отдел.  

"Мне сам следователь сказал об этом", - пояснила женщина. По ее словам, в Хасавюрте следователи иронично отнеслись к ее пикету, "надсмеивались". "Сказали, что это ничего не значит, пикеты эти", - сказала Шамсутдинова.

Напомним, женщина настаивает на изъятии дела ее мужа у дагестанских следователей и передаче его в другой регион.

Адвокаты по-разному представили информацию о попытке примирения

Адвокат Умаев рассказал о предпринятой родственниками его подзащитного попытке примирения с пострадавшим. По словам адвоката, это произошло, когда обвиняемый находился в СИЗО, и речи о признании вины не велось.

"Его родственники действительно ходили домой к семье Алиевых. И они говорили о том, что, если наш парень виноват, то мы готовы компенсировать причиненный вред, в какой бы он форме ни был. Эти действия родственников, друзей были самостоятельными, не согласованными с моим подзащитным, он в этот момент находился под стражей. Родственники пошли туда по своей инициативе, не зная, что к чему, какие обстоятельства", - прокомментировал Умаев.

По его словам, эти действия нельзя расценивать как попытку примирения на основании признания вины обвиняемым или его родственниками. "Эта ситуация стороной, признанной органами следствия потерпевшей, преподносится по-другому", - подчеркнул адвокат.

Он рассказал, что и со стороны родственников Алиева также предпринимались попытки примирения. "2-3 апреля, когда Муса Алиев находился под стражей, и мой подзащитный тоже находился под стражей, к моему коллеге, который защищает [второго обвиняемого], в служебный кабинет приходят родственники Мусы Алиева с предложением о примирении. Помогите, мол, нашему парню выйти, подключите все свои связи. И будут, мол, взаимовыгодные условия. Мол, мы сейчас сделаем заявление. От него (от имени Алиева) не можем сделать, потому что он находится под стражей, но от имени родственников мы официально заявим, что эта ситуация двигалась не таким образом, а была фактически другая. Это рассказал мне мой коллега, поставил меня в известность, и я сказал: "Хорошо, давай, вперед". Наконец-то правда вылезет наверх. Суббота - нет, воскресенье - нет, и пусть кто-нибудь скажет, что я или мой коллега, второй адвокат, кому-либо из них позвонил! Мы же, вроде, должны быть в ожидании хороших новостей - наконец-то проблема рассасывается, так? Но мы не звонили", - рассказал Умаев. 

При этом он отметил, что лично на него сторона Алиева не выходила, а на коллегу, с его слов, - раза четыре. "Наша позиция по делу состоит в том, что мой подзащитный данного преступления не совершал. Он в тот день был на работе, выходил, отлучался и так далее, и мы намерены в суде на основании не каких-то новых доказательств, а именно тех, которые имеются в материалах уголовного дела, обосновать ошибочность версии обвинения о его виновности", - добавил Умаев. 

Он подчеркнул, что примириться можно только в случае наличия вины и признания обвиняемым своей вины. "Позиция и поведение якобы потерпевшей стороны по уголовному делу следующие: они (сторона Алиевых) их (обвиняемых) склоняют к примирению, приглашают к себе, но при этом никакого намерения вести диалог, выслушивать какие-то доводы, реально направленные на выяснение ситуации, нет. Им (стороне обвиняемых) задают с потерпевшей стороны какие-то провокационные вопросы - "Что вы делаете, какие действия вами предпринимаются"... То, что мне известно, такое было один раз, где-то в октябре-ноябре 2019 года, по инициативе потерпевшей стороны. На встрече присутствовали все более-менее значимые родственники, представитель Янгулбаев. Это указывает на согласованность встречи", - отметил Умаев.

Признание родственниками подзащитного Умаева его вины записано на диктофон, утверждает Янгулбаев. "На то примирение родственники [подзащитного Умаева] пришли по своей инициативе. Это следует даже из того, что принимающая сторона была алиевская. И Алиевы попросили меня принять участие в этом маслиате, так как они боялись, что их могут обмануть и поставить в неудобное положение. Все примирение строилось на том, что нужно руководствоваться нормами шариата, а не российским законодательством, что меня резко удивило - слышать такое от представителей служителя закона страны", - рассказал юрист правозащитной организации.

В ходе маслиата, по его словам, "для чистоты и объективности" он использовал диктофон. "Так как часто люди говорят во время встреч одно, даже могут признать вину своего человека, а перед судом и следствием отказаться от своих слов, несмотря на религиозные принципы. Так и случилось. Во время примирения сторона [обвиняемого] признала, что он виноват, извинилась за него и, как мне известно со слов жены Алиева, выплатила компенсацию в размере 150 тысяч рублей. В данной ситуации нет смысла пытаться подменять понятия и называть инициаторов "примирения". Главное то, что мы получили в сухом остатке, что записано на диктофон и предоставлено следствию, как доказательство вины", - заявил Янгулбаев

В деле о пытках Алиева две медэкспертизы

У Мусы Алиева в результате пыток были выбиты зубы, зафиксировано сотрясение головного мозга и ушиб мягких тканей лобно-теменной области, которые были вызваны воздействием твердого тупого предмета и расценены как легкий вред здоровью, сообщил Янгулбаев, ссылаясь на данные медэкспертизы (копия документа имеется в распоряжении «Кавказского узла»).

"Стоит отметить, что до задержания Алиев не жаловался на здоровье и вышеупомянутых телесных повреждений не имел", - добавил он. Пытки Алиева подтверждаются "рядом экспертиз, другими медицинскими документами, допросами экспертов, специалистов и врачей, а также свидетелей", заявил правозащитник. Всё это, по его словам, "доказывает причинение (пыток) и наличие у Алиева травм и следов от пыток на теле". Все документы имеются в уголовном деле, отметил он.

Умаев же, ссылаясь на вторую экспертизу по делу (ее копия также имеется в распоряжении «Кавказского узла»), не согласен с тем, что Алиев получил легкий вред здоровью. Первая экспертиза проводилась сразу после заявления Алиева в правоохранительные органы, а вторая - 9-10 декабря. "Первая экспертиза - очень короткая, два листочка. Вторая экспертиза гораздо более подробная, содержит описательную, мотивировочную части, и подходит под требования, выдвигаемые к экспертизам", - указал Умаев. 

"Чтобы был легкий вред здоровью, должно быть расстройство здоровья на срок до 21 суток. То есть человек должен лечь в больницу. Исходя из того, что описал (второй) эксперт, побои не подтвердились. А в оконцовке мы пришли к тому, что выбитых зубов не было", - заявил Умаев. 

Вторая экспертиза была проведена с привлечением специалистов-стоматологов. "Каких-либо повреждений моста не обнаружено. Сохранившиеся зубы - без переломов, сколов, вышибленностей. Следов травматического воздействия в виде кровоподтеков, ссадин, ран нет. Диагноз сотрясение головного мозга был выставлен лишь на основании его болевых ощущений, головной боли, головокружения, тошноты. Если зубы сидят крепко, то их выбивание должно сопровождаться причинением повреждений верхней губы в виде кровоизлияний и разрывов. (А этого нет.) Поэтому эксперт сделал вывод, что оба корня сохранившихся зубов находились в весьма слабо фиксированном состоянии, были расшатаны и могли выпасть при несущественной нагрузке, например, при толчке", - говорит Умаев. 

Эти доводы не принимает Янгулбаев. "В рамках уголовного дела очень часто производят несколько экспертиз: первичная, дополнительная, комиссионная, комплексная и т.д. В общей сложности, по итогам всех экспертиз и допросов врачей и экспертов установлено, что Мусе Алиеву причинен физический вред. Что касается именно зубов, то два клыка вышли из десен без повреждений, так как у Алиева было заболевание десен в виде пародонтоза именно в части клыков, из-за чего они не повреждены вследствии удара. Основное крепление приходилось на передние верхние зубы, которые имели сколы от повреждения", - прокомментировал Янгулбаев. 

По его словам, не имеет значения, какой силы и какого характера удар пришелся зубному протезу Алиева. "Для нас важно то, что до задержания у Алиева зубная полость была не поврежденной, а состояние здоровья было нормальным. Но после того, как Алиев вышел из ОМВД Хасаваюртовского района, у него не было верхнего ряда зубов, имелись сотрясение мозга, ушибы и легкий вред здоровью", - добавил правозащитник.

Защита Алиева считает устраненными все противоречия в его показаниях

В показаниях Алиева имеются, по словам Умаева, подозрительные противоречия. "В первоначальном заявлении (о пытках) на имя генпрокурора России от 10 сентября 2019 года, на основании которого и была начата процессуальная проверка, речь идет о том, что его били три человека. "Не переставая, они втроем, жесточайшим образом избивали меня более 20 минут", - написано там (адвокат цитирует документ, зачитывая его - прим. «Кавказского узла»). Никаких примет, ни имени, ни фамилий в первоначальном заявлении нет. Когда буквально через день, 11 сентября, он обратился по направлению органов следствия к судмедэксперту, то давал другие пояснения - там есть графа, где эксперт записывает, что сообщил освидетельствованный - "Меня избил один сотрудник органов внутренних дел". А куда делись еще двое? "6 сентября 2019 года его работники полиции забрали в Хасавюртовский район, и один из работников - опер стал бить руками по лицу..." (цитирует адвокат заключение судмедэксперта - прим. «Кавказского узла») Не опера! Опер", - подчеркнул Умаев. 

Кроме того, как указал адвокат, Алиев по-разному представлял один и тот же разговор с обвиняемым, еще когда никто из них не был задержан. По словам Умаева, 14 октября 2019 года, когда Алиева допрашивают, он ничего не говорит о давлении, а заявление об угрозах появляется ровно через двое суток после его задержания в качестве подозреваемого по делу об изнасиловании. "Та беседа, которая была между ними, преподносилась все время совершенно по-другому, что якобы оказывалось давление. В то же время протокол допроса его (Алиева) от 14 октября 2019 года содержит в себе совершенно иные сведения. Потерпевший (там) говорит, что якобы приехал [подзащитный Умаева] и просил извинения за якобы им совершенное. Алиев говорит, что простил его и не имеет ничего против него, но показания менять не будет. При этом он не говорил, что его просили поменять показания. Ничего такого, что какие-то словесные угрозы были, движениями, глазами – ни одного момента нет. Все время нам приходилось этот протокол допроса исследовать (в суде)", - рассказал Умаев. 

В ходе следствия все противоречия устранены, утверждает Янгулбаев. "Часто может быть так, что объяснения и допросы бывают не развернуты и упускают детали. Надо понимать и принимать то, что память у людей разная, особенно после травм головы. И во время стрессовых ситуаций человек воспринимает обстоятельства по-разному. В ходе следствия в итоге от Алиева получены наиболее полные показания и путем дополнительных допросов и очных ставок с обвиняемыми устранены противоречия", - прокомментировал Янгулбаев слова Умаева.