Ингуш, правозащитник Магомед Муцольгов

Европейское "алиби" для Кремля

Усам Байсаев,  29.04.2009 20:48 

Мне не нравятся простые объяснения. Но иногда незначительный факт или событие позволяет предельно ясно увидеть суть сложного процесса. Дискуссия вокруг создания в Чечне лаборатории генетической экспертизы продолжается уже несколько лет. Без всякого намека на скорое завершение.

Действующие лица: Совет Европы и Россия, нынешние власти республики, правозащитные и неправительственные организации международного и российско-чеченского пошива. Исключая воюющих чеченцев, в этой теме сошлись все, так сказать, заинтересованные стороны.

Что лаборатория необходима, стало очевидно в самом начале второй чеченской войны. Во многих обнаруженных захоронениях находились трупы, которые визуально невозможно было опознать. С целью сокрытия преступлений российские силовые структуры практиковали подрывы тел. Без генетического анализа нельзя было ни провести расследование, ни похоронить убитых. В докладах правозащитных организаций вопрос создания в Чечне лаборатории судебно-медицинской экспертизы поднимался уже с 2000 года. Оттуда он перекочевал и в стены Совета Европы, став одним из ключевых элементов торга с российскими представителями. Но что из этой вполне рациональной идеи в итоге выклюнулось?

На днях к нам обратились коллеги из испанской правозащитной организации. Выразив желание присоединиться к процессу создания лаборатории, они высказали мнение, что «не нужно никакого исследования по определению причины смерти человека». Основная задача - установление личности каждого из найденных тел и возвращение родственникам останков умерших. То есть, если сказать по-простому, поможем людям опознать и похоронить трупы, а о том, кто их убил, как и почему, не будем заикаться.

Не зря в полученном письме содержатся ссылки на Альваро Хиль-Роблеса. Будучи комиссаром Совета Европы по правам человека, он много и часто посещал Чечню и Россию, вел переговоры, и результатом его, в частности, деятельности стало низведение чеченского вопроса до уровня гуманитарного. Политические проблемы, проблемы войны и мира и, что особенно важно, расследования совершенных преступлений и уголовного преследования виновных при нем "испарились" из повестки дня переговоров с российским руководством. Взамен Совет Европы заручился согласием на проведение гуманитарных акций и создание лаборатории в Чечне. Деньги на это – 3 миллиона евро – были выделены еще в 2005 году. Но коса нашла на камень и здесь…

Уступив однажды в чем-то принципиальном, нельзя надеяться на соблюдение договоренностей и в отношении вещей второстепенных. Лаборатория так и не была создана. Не помогли сдвинуть дело с мертвой точки и встречи нового европейского комиссара Томаса Хаммерберга с Путиным и Медведевым в конце апреля прошлого года. После дежурных «да, да» и «конечно» последовал ответ из Министерства здравоохранения России о нецелесообразности создания на территории республики «лаборатории по проведению эксгумации и идентификации погибших граждан». Причина отказа - нехватка квалифицированных кадров, финансовых и материальных средств.

Чечне отказали, а вот Северной Осетии, не могущей похвастать ни числом специалистов в области генетики, ни, на худой конец, количеством трупов на квадратный метр территории, – нет. Лаборатория там заработала как раз в те дни, когда подхватившая эту идею чеченская власть представила обоснование с указанием всех необходимых реактивов, сверхчувствительных микроскопов и прочей технической мишуры. И заодно обязались выделить на их закупку «недостающие» деньги из местного бюджета. Все равно не помогло.

Если кто-то верит, что проблема и впрямь в финансировании, он глубоко заблуждается. Это вопрос сугубо политический. Представьте себе, находят останки человека, который после проведенной экспертизы приобретает черты вполне конкретного жителя республики с именем, фамилией, адресом и оборванной после похищения жизнью. Сразу же возникает вопрос: а кто его похитил?

В большинстве случаев за похищениями стояли представители федеральных структур. Иногда удавалось установить номера бронемашин, на которых увозили людей, наименование воинских частей, и даже идентифицировать самих сотрудников российских силовых подразделений. Но что происходило дальше – тайна за семью печатями. Люди исчезали, точнее, зависали между небом и землей. «Засветившиеся» сотрудники обычно утверждали, что отпустили захваченного человека, а почему он не пришел домой – это не их дело. Пойди проверь. Трупа-то нет, а если и есть, то неизвестно чей. Часто «распыленный» взрывом на мелкие части.

В Чечне таким образом пропали несколько тысяч человек. Сотни и тысячи лежат в еще не вскрытых захоронениях, многие преданы земле неопознанными. В случае создания лаборатории работы непочатый край. Но исследование останков вскроет то, что пытались скрыть все последние годы: неслучайный, спланированный и систематический характер совершенных злодеяний. А это уже больше чем просто преступление - это мостик от рядового исполнителя зверств к его командиру, к командиру командира и вверх, вплоть до высших политических и военных руководителей страны.

Так зачем же ИМ создавать что-то, что будет потихонечку складываться в документально обоснованный, в отличие от неподтвержденных никакими доказательствами заявлений правозащитников, компромат против себя?.. Истинная причина нежелания федерального центра разрешить лабораторию судебно-медицинской экспертизы на территории Чеченской Республики заключается именно в этом. Отсюда и навязанная Совету Европы идея об усеченном варианте целей и задач посмертного исследования. Лаборатория должна "закрыть глаза" на причины смерти человека и заниматься только установлением личности и «возвращением останков умерших их родственникам». Европейцам ненавязчиво предлагается принять участие в процессе сокрытия преступлений.

Как ни странно, но в развернувшихся подковерных баталиях позиция сегодняшних чеченских властей куда более ясная – они за полноценную экспертизу. Этому есть простое объяснение. Руководство республики в силу своей не вполне очевидной легитимности вынуждено иногда считаться с настроениями общества. Большая часть бессудных казней, повторюсь еще раз, – дело рук федералов. Поэтому не нанося себе ущерба и зарабатывая политический капитал на "чужих", как она считает, преступлениях, местная власть поддерживает пока эту идею. Пока - а что будет, если запретят?

Усам Байсаев, сотрудник правозащитного общества "Мемориал", специально для Prague Watchdog

Самашки, Чеченская Республика

Фотография взята с сайта “Мемориал”.

Лично я готов подписаться под каждым словом написанным Усамом, тот факт, что лаборатория нужна именно в Чечне не вызывает сомнений. Любое  затягивание этого вопроса только ухудшает ситуацию.