Северный Кавказ сквозь столетия. Наима Нефляшева

Судиться или договариваться?

Президент Д. Медведев подписал Федеральный закон «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)», и с 1 января 2011 года в России уже вводится процедура медиации. Медиация  - это способ урегулирования споров с участием в качестве посредника независимого лица («медиатора»).

Во все соответствующие кодексы и законы РФ уже внесены новые нормы, по которым стороны в конфликте могут обращаться не к судье, а к медиатору.  Медиаторы не подлежат допросу в качестве свидетелей. Фактически – для Северного Кавказа – новый закон дает возможность разрешать некоторые конфликты с использованием традиционных для народов Кавказа адатных и шариатских норм. Хотя, надо учитывать, что и сами эти нормы изменялись в течение последних 150 лет.

Весной я была в одном из кавказских городов,  и обсуждение этой темы вызвало бурную реакцию среди местной интеллигенции – одни восприняли новый закон как размывающий светскость России и говорили о том, что хотят жить в светском государстве, где действуют только законы РФ и никакие другие, другие отнеслись к нему одобрительно – поскольку стала узаконена та практика, которая и так уже действует на Восточном Кавказе, особенно в горных селах, начиная с 1990-х гг.

Здесь люди идут к местному имаму заключать браки, разводиться, мириться, делить имущество и т.д. В Ингушетии и Чечне, например, не так давно действуют комиссии по примирению кровников, и за короткий срок им удалось примирить людей и целые кланы, враждовавшие между собой не один год. Да и Комиссия по адаптации боевиков к мирной жизни в Дагестане – что это, как не вариант медиации с привлечением опыта разрешения конфликтов по адату и шариату?

В конце ХХ века во многих странах Европы, Америки, в Австралии, Новой Зеландии медиация стала  новым подходом к урегулированию юридических конфликтов, ее способы признаны и стали быстро распространяться в мире. Совет Европы даже принял резолюцию о посредничестве в уголовных делах.

В следующих постах – размышления о том, почему и  как шариатские нормы были интегрированы в имперское законодательство в 1870-х, какую роль играли кадии и муллы как посредники в конфликтах, как Советская власть пыталась в 1920-е годы сохранить шариатские суды и почему сейчас в горных кавказских селах люди доверяют имамам не меньше, а то и больше, чем государственному суду?

Шариатские судебные нормы  существовали на Северном Кавказе очень давно. В Дагестане, регионе с наиболее древней книжной исламской традицией, эти нормы использовались очень широко, а кади – исламские судьи – были самыми образованными людьми в обществе и пользовались большим авторитетом.

В других регионах, особенно на западном Кавказе, к моменту начала Кавказской войны шариат регулировал, впрочем, наравне с адатом, только некоторые сферы жизни, в основном семейно-бытовые дела – например, о наследстве, об уплате брачного выкупа, о законности рождения, о заключении и расторжении брака.  Шариатские судьи активно участвовали в разрешении сельских конфликтов.  

В 1870-е годы начинается политика «умиротворения Кавказа»  - российские администраторы ищут способы включения Кавказа в политическое и социокультурное пространство империи. То, как они воспринимают ислам, накладывает отпечаток на логику судебного реформирования на Кавказе.

Новое судопроизводство, как и создаваемая система управления и образования для «инородцев», рассматривалось как инструмент формирования лояльности народов Кавказа, как способ их интеграции в единую государственную систему.

Как указывал сенатор Н.М.Рейнке, обследовавший суды Кавказского наместничества в 1911-1912 гг., «при предоставлении русским людям председательства в судах имелось в виду, при их посредстве, освоить туземцев с коренными началами русской гражданственности, насколько таковая выражается в русском законодательстве».  

  Среди православных миссионеров и ряда политиков, особенно внимательно следивших за образованием и падением имамата Шамиля, ислам считался  культурным миром, изначально враждебным, не вписывающимся своими догматами в систему европейской цивилизации.

В то же время, некоторые представители Петербурга считали мусульман, в первую очередь давно успешно интегрированных татар,  вполне лояльными подданными, искали компромиссные способы взаимодействия с ними, воспринимая мусульманский вопрос только как религиозную, но не политическую проблему.

Судебные преобразования на Северном Кавказе начинаются в  конце 60-х – начале 70-х гг. XIX в.  В городах и аулах были созданы так называемые горские словесные суды, названные так, потому что судебное разбирательство велось там «на словах».

В словесных судах были сохранены некоторые шариатские нормы.  Специально для решения шариатских дел в состав окружных и аульных судов был введен кадий. Кадий выбирался на аульных сходах.

 Члены всех горских словесных судов получали зарплату, и это довольно неплохие деньги по меркам XIX – начала ХХ века, жалование составляло в  год  200 рублей, а кадий получал – 300 рублей из сметы штаба Казачьих войск;   кадии, например, Баталпашинского суда (один – от карачаевцев, один – от зеленчукских горцев) – 150 рублей.

В специальных «Правилах..» , регулирующих работу горских словесных судов, говорилось, что « Горский словесный суд решает дела на основании местных обычаев, и только по таким делам, для решения которых обычай не сложился, руководствуется общими законами империи.

Разбирательству на основании шариата могут подлежать из дел, подсудных Горскому словесному суду, дела о заключении и расторжении брака, о личных и имущественных делах, из брака вытекающих, о законности рождения и дела о наследстве».

По всем шариатским делам, кроме бракоразводных, суд лишь выслушивал  мнение кадия, которое записывалось в специальный журнал, только по бракоразводным делам кадий принимал единоличное решение.

 Продолжение следует…