Александр Черкасов: «На Северном Кавказе происходит несоразмерное и неизбирательное применение силы»

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

На месте операции в Хасавюрте по нейтрализации боевиков сегодня утром начали разбирать завалы. "Утром начался разбор завалов на месте дома, где проходила операция", - сообщили в дежурной части МВД Дагестана. По словам источника, у дома полностью обрушилась крыша.

Напомним, в дагестанском городе Хасавюрт в воскресенье, 21 мая, быфли блокированы два участника незаконных вооруженных формирований, состоялась операция по их захвату или ликвидации.

А в другом дагестанском городе - Кизилюрт подсчитывается ущерб, нанесенный операцией 16 мая по ликвидации двух боевиков. По словам замглавы администрации Кизилюрта Макагаджи Идрисова, в 12 квартирах дома, где шли боевые действия, все выгорело, передает "Газета.Ru". Выбиты двери и окна, разрушены стены. На бетонных плитах панельного дома между первым и вторыми этажами сквозные пробоины диаметром 20-40 см. В квартиры нижних этажей стекала вода во время тушения пожара, и они были затоплены. Без крова остался 61 человек. Часть гостят у родственников, а 40 человек разместили в Центре по реабилитации детей-инвалидов. Специалисты подсчитывают нанесенный ущерб.

Оправдано ли такое применение силы во время проведения спецопераций по уничтожению боевиков? Что делать простым людям, у которых были разрушены дома или квартиры, как добиться возмещения ущерба корреспонденту «Кавказского узла» рассказал член Совета ПЦ "Мемориал Александр Черкасов.

- Оправдано ли такое применение силы, как при спецоперациях в Дагестане?

- Эта практика применяется на Кавказе уже полтора-два года — с осени 2004 года. Тогда была изменена схема управления контртеррористической операцией на Кавказе. Были введены группы оперативного управления (ГрОУ), которые возглавили полковники внутренних войск (ВВ МВД РФ) и цепь управления была замкнута не на Москву, кроме исключительных случае — Беслан и Нальчик, а на этих офицеров, которым были подчинены все силы на месте. Это было введено после нападения на Ингушетию в ночь с 21на 22 июня 2004 года. В результате получилось, что эти офицерам были даны все возможные средства, а с другой стороны законодательная база не предполагает адекватную ответственность силовиков за причиненный ущерб. Также исходно не было указано на необходимость адекватного наращивания сил и средств при подобных операциях. Логику командиров ГрОУ можно понять — использовать максимальные силы и средства, что бы снизить собственные потери. Однако, это все равно не удается — сейчас по официальным данным ранено три человека, в прошлой операции в Кизилюрте были убитые и раненные среди штурмующих. В общем — если есть танк, как было в Махачкале в 2005 году, то подгоняют танк, и он обстреливает дом, где находятся обороняющиеся. Но танк редкая вещь, он есть только в армейских частях, поэтому используют то, что есть у ВВ — бронетехнику, огнеметы и тому подобное. Вообще то на Северном Кавказе в миниатюре повторяется то же, что происходило в Чечне зимой 1999-2000 года — несоразмерное и неизбирательное применение силы. Правда, жителей все - таки эвакуируют. По сравнению с селом Катар-юрт, где использовались вакуумные боеприпасы для уничтожения боевиков вместе с жителями — прогресс.

- Как можно ограничить такие действия силовиков на Северном Кавказе?

- Если что-то и может сделать действия силовиков более избирательными — способы применения сил должны быть ограниченны соответствующими уставами и наставлениями, которые бы строго прописывали необходимость последовательного наращивания сил и средств. Но и этого недостаточно — в бюджет контртеррористической операции должно быть заложено возмещение причиненного вреда. При этом террористы должны перестать быть главными ответственными за все, что делают силовики для их уничтожения. Без этого, боюсь, что никакие уставные и ведомственные документы не изменят ситуацию. Возьмем для примера Чечню. Там за последние годы тысячи боевиков или подозреваемых в пособничестве боевикам были захвачены. Но, как правило, при этих операциях обходятся без масштабных боестолкновений. Исключений немного, в частности в мае прошлого года в Грозном, когда штурмовали квартиру на Ипподромной улице. Так что в Чечне действуют значительно профессиональней. Даже НКВД и другие силовые структуры, которые действовали в Прибалтике и на Западной Украине, только в самом начале применяли тяжелую бронетехнику и авиацию, а затем вопросы решала пехота. Также как и сейчас. И сравнение в профессионализме, увы, не в пользу силовиков демократической России.

- А что делать жителям разрушенного жилья? Имеет ли смысл обращаться в суд?

- Конечно, необходимо идти в суды. Однако, идти, прекрасно понимая, что судебные отечественные инстанции откажут. Но затем, после прохождения определенных судебных инстанций в России, можно будет обращаться в Европейский суд по правам человека в Страсбург. И как мы видим, по его решениям по похожим делам в Чечне, спустя значительное время вполне реально получить компенсации за причиненный ущерб. Но, прежде всего, Страсбург требует платить за то, что страна не осуществляла свои обязанности по отправлению правосудия. И это должно приводить к положительным изменениям в России. Боюсь, что сейчас это единственный способ! Вообще общение с нашим государством требует терпения. Практика несоразмерного применения силы продолжается почти два года, можно, конечно, использовать какие-то другие средства, но они фактически не работают.