Ахмед Закаев комментирует штурм школы в Беслане

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Представитель президента непризнанной Чеченской Республики Ичкерия Ахмед Закаев прокомментировал Обществу российско-чеченской дружбы трагические события в Беслане.

- Ахмед, скажите, что Вы знаете о национальном составе группы террористов, захвативших школу в Беслане, и вообще о том, что же там на самом деле произошло?

- Вы правильно сформулировали вопрос: я могу сказать только то, что я знаю. Я знаю об этой группе только со слов Руслана Султановича Аушева, экс-президента Ингушетии, и Александра Сергеевича Дзасохова. Руслан Аушев непосредственно находился в здании школы и разговаривал с захватчиками. И после этого у нас разговор был и с ним, и с президентом Северной Осетии Дзасоховым. Насколько я понял, из тех людей, с которыми пришлось разговаривать с Аушевым, это были ингуши, осетины и русские. Он говорит: "Ни с одним чеченцем я там не разговаривал".

- А сколько было террористов?

- Сколько их было, он, естественно, не знает, ведь он общался не со всеми, кто находился в здании. Естественно, цифру ни я, ни Аушев назвать не можем. Он же не видел всех. Я думаю, что Путин, когда отдавал приказ на убийство этих детей, очень хорошо себе представлял, какое может быть развитие событий. И я не исключаю, что те, кто захватывал этих детей, были заранее готовы, что никакого диалога с ним не будет, что будет штурм, и будут такие жертвы. Так что они одинаково виноваты в происшедшем, только политическая ответственность за это ложится уже на государство и на президента. В отличие от группы террористов, бандитов, которые преследуют какую-то цель, государство призвано обеспечивать безопасность своих граждан в любой ситуации. А в данном случае мы имеем дело с тем, что действиями государства были шокированы сами захватчики.

- Скажите, на каком уровне шли переговоры об участии Аслана Масхадова в освобождении заложников?

- Переговоры вел со мной Александр Сергеевич Дзасохов, и мне сейчас кажется, что это была его личная инициатива. Потому что те, кто планировали штурм, никак не могли допустить участия Масхадова. И я думаю, ускорило приказ о начале штурма то, что мы уже обсуждали технические вопросы об участии или лично Масхадова, или его представителя. Я заявил о том, что в любое время готов выехать туда и разговаривать с людьми, которые удерживали этих детей. Почему? Потому что требования этих людей касались непосредственно Чечни. Хотя эти люди не были чеченцами и не представляли вооруженные силы Чеченской Республики, мы считали своим долгом вмешаться в ситуацию и разрешить этот кризис мирным путем. И я заверил от имени президента Масхадова, которому я и доложил о первом нашем разговоре с Дзасоховым, что мы сделаем все, без каких-либо условий, чтобы спасти детей. Мы это смогли бы сделать, я в этом абсолютно уверен. Не выполняя даже требования захватчиков. А требования их были исключительно политическими. Они потребовали приказ президента Путина о прекращении войны в Чечне и начале вывода российских войск. Конечно, мы знали, что таким способом остановить войну невозможно. И те люди, которые захватывали эту школу, я думаю, тоже понимали, что Путин никогда не пойдет на это. Поэтому мы хотели предотвратить эту трагедию; вмешаться и не допустить этого кровопролития. Тем, кто строит свою политику на терроре и антитерроре, - им нужна была именно такая ситуация, именно такая развязка. Как они сегодня кричат на весь мир, представляя Россию жертвой международного терроризма.

- Если вы таким образом оцениваете эти события, не считаете ли Вы, следовательно, что все это было страшной провокацией?

- Я считаю, я просто уверен, что все это изначально носило провокационный характер. Как всегда, российские власти или стоят у истоков таких провокаций, или же дают развитие этим провокациям. И мы стали свидетелями повторения уже двойного-тройного "Норд-оста".

- В публикациях некоторых СМИ, которые появляются сегодня в Интернете (Gazeta.ru), приводятся свидетельства бывших заложников, которые утверждают, что никаких переговоров вообще не велось ни со стороны федеральной власти, ни со стороны местных властей. Утверждается, что ни на звонки террористов, ни на звонки директора школы в министерство никто просто не отвечал. Несмотря на то что среди заложников были дети местных высокопоставленных чиновников.

- Я думаю, что все это - замалчивание информации о том, что террористы вышли на контакт - необходимо было для оправдания готовящегося штурма. Чтобы заявить миру, что люди, которые удерживали этих детей, якобы не шли ни на какие контакты и не выдвигали каких-либо требований. Но это не соответствует действительности, этот факт уже скрыть невозможно. Потому что непосредственно экс-президент Ингушетии Руслан Аушев встречался с этими захватчиками, начались переговоры, и они освободили более двадцати шести человек после первого контакта. И поэтому я говорю: мы не использовали не один шанс, чтобы не допустить этого кровопролития.

- Руслан Аушев говорил  Вам о том, как случилось так, что он там оказался?

- Я думаю, что после того, как Зязиков ушел в глубокое подполье, Аушев просто обязан был... Ну кто-то же должен был вмешаться в эту ситуацию.

- То есть это было его личное решение?

- Я думаю, что это была его личная инициатива. Но те, кто были в штабе, не могли отвергнуть его предложения об участии в этом процессе. Хотя они пытались очень тщательно скрыть его участие. И я думаю, что личные отношения Руслана Аушева и Александра Сергеевича Дзасохова определили то, что Аушев непосредственно и очень активно вмешался в процесс разрешения этого кризиса.

- А не поможете ли Вы связаться с Аушевым?

- К сожалению, не могу. Дело в том, что он звонил мне сам, и разговор прервался. Я не успел даже спросить его телефон.